Фонд "Созидание"

Несовершенный остеогенез: постсоюзная территория!

Полеты муравья

Как перейти от сочувственного созерцания к благотворительности

Два года назад у нас уже была публикация с таким же названием («Новая газета» от 10 марта 2005 г.). Муравей за это время ускорил свой полет. Он бежит-летит в эмблеме благотворительного фонда «Созидание». На голове — «антенна», в лапках — ноша, которая явно больше, чем он сам… Он рыжий.

Никто не знает точно, сколько сегодня в России благотворительных организаций. Просто нет такой статистики. Чаще всего говорят — «около пяти тысяч». Было время, когда казалось, что доверие к таким фондам пропало навсегда, но сейчас оно не то чтобы появилось снова — появились, скажем так, следы, ведущие к нему. Их может вновь замести в любой момент все что угодно — информация о фондах-мошенниках, к примеру. Или о так называемых зеркальных счетах — это когда история ребенка, нуждающегося в дорогостоящей операции, одна и та же, а банковские реквизиты под ней все время разные, и куда уходят деньги, никому не ведомо. Такие прецеденты были.

А что сегодня в стране — не «лотерея»? Есть ли у вас доверие к незнакомому врачу? К милиционеру? Учителю? Журналисту? Когда дело касается чего-то очень личного и есть хотя бы час времени, мы все ищем рекомендаций. Стоит ли идти к этому врачу? Отдавать ребенка в эту школу? Ну и так далее… То же происходит и с фондами — нельзя им всем не верить. Но и верить всем — тоже нельзя. Как распознать «свой» фонд?

Я знакома с людьми, у которых есть четкая позиция: хочешь что-то пожертвовать — найдешь кому, что называется из рук в руки, без посредников. А рук протянутых всегда больше, чем дающих, это — факт, но…

— Чаще всего потенциальные благотворители, если они не связаны с фондами, остаются сочувствующими созерцателями. Они при случае щедро подают нищим. Они могут превратить жизнь своих домработниц, нянечек и водителей в сплошной праздник… Не всегда благотворительность напрямую связана с благими намерениями. Если бы не фонд, я бы, может быть, так и жила, считая, что благодетельствую чуть ли не ежедневно, — сказала мне на благотворительном вечере супруга руководителя достаточно крупной корпорации.

Богатые, или Монолог представительницы «клуба первых жен»

— Только обещайте, что никаких фамилий… Нет, дело не в том даже, что обвинят в пиаре. А в том, что неэтично это — рассказывать о собственной благотворительности, и мой муж категорически против этого. А он фонду «Созидание» давно помогал финансами, потому что знает хорошо сотрудников, доверяет им. И он мне все время говорил, что мне надо тоже взяться помогать. А у меня это вызывало отторжение какое-то… Мне казалось почему-то, что помогать фонду — значит ездить по детским домам, там детишки бросятся ко мне на шею, я не выдержу, расплачусь и всех захочу усыновить. Так не лучше ли конкретно помогать тем, кто попадается на глаза и явно живет хуже, чем я?

Мне кажется, у многих людей сегодня такие же примитивные представления о благотворительных фондах. Для меня все изменилось в прошлом году, на праздновании пятилетия «Созидания». Там, на вечере, выступала врач* и рассказывала о страшной болезни — детском остеогенезе. У больных такие хрупкие кости, что они могут ломаться даже от тяжести одеяла. Это поддается лечению, но не лечится, потому что стоит 10 тысяч долларов в год. Если взять одного обеспеченного человека и понять, что для него это меньше чем тысяча долларов в месяц, так что же выходит? Ну, три-четыре похода в ресторан! А для конкретного ребенка это значит не умереть.

У нас теперь есть такой, как я в шутку его называю, «клуб первых жен», ничего это не значит — просто фильм был с таким названием, где первые жены очень состоятельных людей объединились ради мести молодым девицам, которые увели у них мужей. А мы — ради созидания. Фонд «Созидание» лечит от всего. Бедных — в буквальном смысле: вот у нас глухой ребенок заговорил, потому что ему купили нужный аппарат и оплатили лечение… Богатых — в переносном…

Мне правда стало легче жить после того, как я пришла в «Созидание». Пришла к Лене, директору фонда, и говорю, что, мол, оплата лечения, деньги на разные нужды — это все понятно. А что еще конкретно нужно? Она в ответ: «Всё!».

Она дала мне письма почитать. Не электронные, а как раньше — бумажные, в конвертиках, со штампом почты. Я плакала…

Бедные

…Мало стирального порошка, он денег стоит! Электричество дорого, утюг его тоже забирает. Белые занавески нужно сначала подсинить, тогда они, может, подольше прослужат… Это все письма из регионов… Адреса далекие: Иркутская область, Куйтунский район, поселок Ленинск, к примеру. Или вот: Удмуртия, Сарапульский район, село Мостовое. Или: Чувашская Республика, район — неразборчиво, село Юваново… Ничего такого особенно страшного в этих письмах нет. Но они страшные.

И ни о чем серьезном люди не просят — они просто делятся с сотрудницами фонда «Созидание», с Еленой и Ириной, своими мыслями, рассказывают им о жизни. Пишут матери-одиночки, многодетные семьи, старики. Фонд никогда никого не бросает — отношения многолетние, поэтому и тон писем часто исповедальный. Вот к примеру:

«Здравствуйте, Лена и Ирина… Получила от вас посылку, я очень рада, что вы нас не бросаете, помогаете. Ведь другие, наверное, думают, что если просят помощь, то это алкаши, которые «плодят нищету». Мне очень стыдно, что я прошу помощь. Но у меня нету никакого выхода. Может быть, когда у нас поднимется совхоз, мы будем жить хоть маленько получше, разведем хоть какой-то скот, а пока живем как можем. Извините, что много плачусь, но мне некому излить свою обиду и беспомощность. Ведь я так молода, а ничего не могу сделать для своих маленьких детей…».

Или: «…Спасибо вам за игрушки, и сама я рада, а уж внуки, Леша и Дашенька, просто счастливы. Играю с ними и молодею. Ведь в наше время таких игрушек не было. Сколько же вы нам всем подарили радости! Сейчас есть все, но оно не всем доступно…». Или: «…Саша учится, догоняет школьную программу. Костик болеет, коренной зуб прорезался. В колхозе давали мясо в счет зарплаты. Я взяла пять кило свинины и тысячу рублей. Завтра едем с Сашей за курткой, и продукты сразу купим…». Почти нет просьб.

Включенные

На благотворительном вечере фонда «Созидание» один из гостей подошел к сотрудницам с вопросом: «А где вы территориально находитесь? У меня дома полно детских вещей…».

Я сама этого не видела, но рассказывают, что сотрудницы фонда резко изменились в лице и едва удержались от того, чтобы не ответить грубостью. Говорят, что этот гость обращается с таким вопросом уже третий год подряд, объявляясь всякий раз только на днях рождения фонда…

Людям, которые заглянули в массовое бедствие, НЕВЫНОСИМО слышать, что кто-то разделяет их стремления, но ждет, когда «доедут» до него, не хочет делать усилий. Отдать ненужное — легко, куда сложнее быть настолько включенным в ситуацию, чтобы знать: кому, как скоро, насколько важно именно ему и именно сейчас.

— Мы не просто принесли, мы просто выгребли из своих домов все лишнее, — говорила мне еще одна представительница «клуба первых жен». — Когда у меня родился ребенок, гости принесли детские автокресла. Знаете, сколько штук получилось в целом? 33! И они поначалу валялись у меня в гараже, до того как я встретилась с фондом. А теперь эти кресла служат смертельно больным детям, когда их везут на анализы из одного корпуса больницы в другой. Понимаете, что делает фонд? Мне бы в голову не пришло, что вот так можно помочь…

Новые мажоры

Ученица 11-го класса Настя Журба пришла в фонд «Созидание» летом — помогать.

— Лена Смирнова отправила меня к детям в больницу. Я месяц туда ходила, там была девочка, которой должны были ампутировать ногу. Были брошенные малыши, с которыми нянечка просто не успевала играть. Мне этого месяца никогда не забыть, я как будто жила прежде только в одной плоскости, а теперь как будто все расширилось… Я стала совсем другим человеком…

Понимаете, что, по сути, делают Елена Смирнова (она — психолог по образованию) и Ирина Манохина (филолог)? Они попутно решают целый ворох моральных проблем. Детям из богатых семей, разучившимся радоваться где-нибудь годам к 13 (а чем их уже удивить-то можно?), предлагают социализацию. Уводят из «резервации благополучия», от самого страшного дефицита — отсутствия желаний, от наркоты и суицидных мыслей. Отправляя посылки детям из бедных семей (в 62 региона России), все время что-то добавляют для одиноких стариков. Пишут: «Пожалуйста, отнесите это зеркальце и этот церковный платочек бабушке, которая живет одна…».

— Я не знаю, возникнет между ними общение или нет, — объясняла мне Лена Смирнова. — Может быть, отнесут и уйдут. Но ведь отнесут…

Фонд помогал пожилой женщине, которая жила в Москве одна. Когда эта женщина скончалась, к ним приехала ее соседка.

— Вот, — сказала она, — те вещи, которые вы ей привозили. Это ее последняя просьба, чтобы я привезла все вам, чтобы вы их еще кому-то отдали. Тем, кому они нужны. Ее последние слова были: «Теперь только я понимаю, как мне надо было жить…».

У фонда «Созидание» сегодня все больше и больше оказывается помощников — студенты, школьники, пенсионеры. Они уже сегодня знают, как надо жить, и если все упростить, есть, оказывается, всего-то две вещи — безопасность и неразрушение собственной идентификации.

Если я из самых лучших порывов перечислю деньги больному на операцию, а ими воспользуются мошенники, значит, я — «лох»? Надо прийти в фонд. Пожертвовать не деньги и вещи для начала, а время, как бы вы ни были заняты. Там сразу все станет видно. Если из какого-то дальнего региона просят ноутбук и велотренажер, можно просто рассмеяться: ну, это уж слишком. Но в фонде объяснят, что ноутбук — единственный выход в мир для прикованного к кровати подростка, а велотренажер — единственная для другого просящего дорога, по которой он может ходить. Он инвалид. Он никогда в жизни не выходил из дома.

Вы проведете здесь день и все поймете — и про опасности, и про собственную идентификацию… Если первого нет, а второе стало четче, дальше можно просто верить. Не фондам, а конкретным людям в этих фондах.

Галина Мурсалиева

05.03.2007

Взято здесь..

* Имя доктора - Н.А.Белова, Американский Медицинский Центр, г. Москва. Доклад Н.А.Беловой вы можете прочитать здесь.